В Кирове проходит буффонада под названием "Кремль мстит Навальному". В Москве набирает обороты постыдный фарс на тему "Болотное дело". Константин Лебедев кается в создании спецлагерей по подготовке массовиков-саботажников в натовской Литве и организации массовых беспорядков за 30000 долларов (путинизированный вариант тридцати серебренников), полученных из около-натовской, но не менее враждебной, Грузии. Там же, в столице, другой суд карает опасного "иностранного агента", благотворительную организацию "Голос", пытающуюся спасти больных детей, которым государство помочь не хочет.
"Русь моя, иль ты сошла с ума?" — вопрошают многие. Но вопрос этот — чисто риторический. Конечно, сошла. И не просто сошла с ума, а вообще спятила. Родина наша, спятила, господа. И у нее, у Родины, в подтверждении сего прискорбного факта даже справка есть (и не одна) — результаты думских и президентских выборов.
Статистика психических заболеваний ведется в России крайне неаккуратно. Но и те жалкие данные, которые просачиваются иногда в прессу, свидетельствуют о том, что Россия — один из мировых лидеров по числу психических больных. Между тем, на улице и в общественных местах эти больные попадаются не так часто. Я долго думал, где же они прячутся, и наконец, понял: в Кремле, в Думе, в Совете Федерации, в органах федеральной, региональной и муниципальной власти, среди работников судов, миграционной службы, налоговой службы, ГИБДД, милиции, МИДа, органов образования и т.д.
Вы никогда не задумывались, почему, перевозя своих подопечных, машины скорой помощи и черные правительственные лимузины пользуются одним и тем же устройством, мило именуемым "проблесковым маячком", а, попросту говоря, — "мигалкой"? Да потому что и те, и другие перевозят тяжело, очень тяжело больных людей, которым срочно нужно лечение. Пассажирам скорой помощи такое лечение пытаются оказать, а пассажирам лимузинов — увы, нет. Вместо этого их заставляют выступать перед камерами, подписывать какие-то бумажки, брать взятки, строить дачи, коттеджи, особняки, и обзаводиться недвижимостью заграницей. Все это, может, и хорошо, но только ведь от этого не выздоравливают, и так психические расстройства не лечатся.
Эти люди не виноваты, что вынуждены принимать безумные законы. Когда вокруг крепнет эпидемия безумия, устоять трудно. Вирус сумасшествия, выпущенный из глубин коллективного бессознательного, не знает жалости. Перед ним все равны: и депутат, и журналист, и прокурор.
Проникнув из коллективного бессознательного в мозг жертвы, вирус шепчет: "Запад — это плохо". И пошло-поехало: закон об иностранных агентах, ужесточение статей УК о шпионаже и разглашении государственной тайны, антисиротский закон, предложение сократить долю иностранных фильмов в прокате до 20%, штрафы за иностранных футбольных тренеров, приговор наймиткам Запада из Pussy Riot, вердикт "норвежскому шпиону" Мосееву, гонения на участников выступлений на Болотной.
Вирус дает установку: "У России — свой путь". И вводятся законы о криминализации клеветы, депутаты бросаются защищать интересы верующих, церковное начальство клянется в верности начальству кремлевскому, и те отвечают взаимностью, душится свобода слова в интернете (в остальных российских СМИ ее уже фактически нет).
Так в свое время весь советский народ, пораженный тем же вирусом безумия, бросался устанавливать новые стахановские рекорды, боролся с врагами народа, возмущался беспределу израильской военщины, призывал отрезать щупальца пентагоновским стервятникам, и повышал уровень политической подготовки. А в другой стране — миллионы таких же больных людей распевали цитаты Великого Кормчего, расклеивали дацзыбао, и боролись с лютыми врагами социалистических урожаев — воробьями.
Нет предела Глупости. Нет границ Безумию. Примкнувший к пляске беснующихся может обрести отдохновение от дел насущных и даже получить удовольствие. Но безумие — как запой, и не может длиться вечно. В Китае это поняли. После уничтожения всех отечественных воробьев, стало некому поедать насекомых-вредителей в полях, и в стране начался голод. Тогда пришлось завозить воробьев иностранных, которым власти гарантировали неприкосновенность.
Но воробьев много, а Россия — одна. Разворовывать ее деньги, жечь ее леса, топить ее города, губить ее сирот, и сажать в тюрьму ее лучших представителей — дело, может, и веселое. Да, Родина спятила, но Родина — это мы. Это мы все спятили, допустив эту вакханалию коррупции и паранойю раболепия. Наступит день, когда они сожрут всю страну, и от нее уже ничего не останется. И будет поздно. Хотя, может, уже и сейчас поздно.
! Орфография и стилистика автора сохранены
